0%
Конференция «На пути к науке о сознании», традиционно проводящаяся в небольшом городе Туссан на юге США один раз в два года, по праву считается самым масштабным событием в мире, посвященном изучению сознания.
Ее вдохновителем и организатором является Стюарт Хамерофф, анастезиолог, преподаватель Университета Аризоны, один из авторов квантовой теории сознания совместно с Роджером Пенроузом. Первый раз эта конференция прошла в 1994 году и сразу же стала исторической. Именно на ней Дэвид Чалмерс выступил с докладом о различении легких проблем и Трудной проблемы сознания. В этом году конференции исполнилось 20 лет.
По нашим подсчетам реальное количество участников составило чуть более 800, но количество зарегистрированных тезисов превысило 1000 единиц. Надо отметить, что эта конференция не имеет конкретной дисциплинарной специализации. На данный момент consciousness studies объединяет под своим крылом представителей нейронауки, когнитивных ученых, психологов разных областей, программистов, физиков и, конечно, философов. Среди выступивших в этом году на конференции ученых можно отметить Дэниела Деннета, Джона Серла, Стюарта Хамероффа, Роджера Пенроуза, Кристофа Коха, Дональда Хоффмана, Джулио Тонони, Сюзан Блэкмор, Дэвида Чалмерса.
К счастью, у нас открылась возможность посетить эту конференцию, и мы ею
сразу воспользовались. Ниже в виде отдельных записей рассказ об этом
событии нашего сотрудника Антона Кузнецова.
Туссан действительно небольшой и нетипичный город. Как Лас Вегас он расположился посреди пустыни на пересечении вытянутых как стрела хайвеев. Большинство зданий здесь одноэтажные, поэтому многоэтажный отель Мариотт, в котором проходила конференция, выглядит исполином. Вообще Аризона известна своей природой и историей именно здесь: находится Большой Каньон и проживают потомки знаменитого племени Апачей. Гигантские кактусы, которые можно встретить даже на улицах города, заставляют невольно представлять себя героем вестерна. Окруженный беспощадной природой, Туссан на удивление уютный город. Но обо всем по порядку.
Воскресение
Мы прилетели на конференцию в воскресение. Нас встретил довольно большой
и пустынный аэропорт. В холле стояла табличка с упоминанием
конференции. Здесь же мы взяли билеты на специальный шатл до гостиницы, в
котором познакомились с некоторыми из участников конференции. Особенно
запомнились двое. Первый, седовласый приятный мужчина, разговаривал
спокойно и сдержанно, доставшийся же ему в напарники коллега — видимо,
индус по происхождению — был заметно моложе, с черными как смоль
волосами и, напротив, говорил наперебой, выражая своё восхищение
проблемой сознания и что вообще как это здорово, когда так много
альтернатив исследования сознания. Мужчине ничего не оставалось, как в
соответствии со своим статусом, сдержанно соглашаться и авторитетно
кивать головой. Почувствовав в этом одобрение, индус немедленно
повернулся в нашу сторону. Благо между нами сидела парочка из Австрии
(Вольфганг медик и Катрин по образованию клинический психолог), и нам
оставалось только наблюдать. Затем, воспользовавшись паузой и
установившейся доверительной атмосферой, решил принять участие в
разговоре профессор. Он улыбнулся и плавно спросил, верим ли мы в
Трудную проблему сознания, сразу заявив, что он — да. На мгновение в
машине возникло неловкое молчание, которое было прервано робким ответом
Артема, что он тоже считает эту проблемой реальной. Это был только
первый знак того, что Трудной проблемой будет пропитана вся конференция.
Мы расположились в небольшом отеле, в 15 минутах езды от Мариотт, и с
удовольствием уснули могучим сном после долгого пути. Перелет из Москвы в
Хьюстон занял 12часов, из Хьюстона в Туссан 2 часа, разница по времени
11часов.
Понедельник
На следующий день утром из гостиницы мы сели в шатл, предназначенный для
участников конференции. Прибыв туда, мы получили набор участника: бейдж
(он был обязателен для всех, так как без него проблематично было
попасть на мероприятия), сумку, книжку с программой и тезисами, а также
памятный значок, на которых красовалась картинка, представлявшая собой
жуткий пример работы в фотошопе: вырезанные из одних изображений лица
известных исследователей сознания были прикреплены к другим телам. В
центре этой композиции располагались четверо: Пенроуз, Хамерофф,
Чалмерс, последнего нам сразу распознать не удалось, но им оказался
Кристофф Кох, — по неизвестной причине их головы были приставлены к
телам, одетым в аляповатые цветные камзолы с дудками. Среди этих лиц
также был замечен Декарт — показательный момент исторической
самоидентификации. Интересно, что два непримиримых оппонента Серл и
Деннет занимали соседние места на задках изображения, в левом верхнем
углу. После Артем разъяснил мне загадку этой композиции, это коллаж с
обложки альбома Битлз «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера».
Как сказал Артем, «Кому-то (можно даже предположить кому) пришла на ум
фраза из Битлз «It was twenty years ago today», ставшая слоганом
конференции, и завертелось. Эта фраза – первая строчка из песни «Sgt.
Pepper’s Lonely Hearts Club Band».
Само открытие конференции было назначено на вторник, поэтому в этот день были только воркшопы. Первый был о квантовых эффектах в микротрубочках нейронов под руководством Хамероффа и Пенроуза, следующий — о новейших достижениях в нейронауке известного психолога Баарса, автора концепции Глобального (нейронного) рабочего пространства. Так как в отличие от Дмитрия, мы с Артемом заранее не зарегистрировались на эти мероприятия, то мы оказались немного не удел. Но мы не расстроились, тем более перед нами стояли глобальные задачи: на конференции будут Деннет и Чалмерс, а они участники нашей Гренландской конференции, нужно было во что бы то ни стало договориться с ними о встрече. С Чалмерсом было все более менее ясно, я написал ему письмо, рассчитывая на его скорый ответ. А вот как заполучить Деннета, у нас пока не было идей. Тем не менее, мы решили не забивать себе сильно голову и с пользой провести доставшееся нам свободное время. Решено было отправиться на осмотр университетского кампуса. Артем тут же предложил посетить книжный магазин, который находился там же.
Кампус Университета Аризоны представляет собой огромную практически
пешеходную территорию с большим количеством лужаек, тенистых деревьев,
под которыми кучкуются студенты, избегая жаркого южного солнца. Очень
красивый и располагающий. Но вот книжный нас неприятно удивил. Полка,
посвященная философии, была представлена по большей части учебными
пособиями и обзорными изданиями, остальная часть магазина была забита
разного рода атрибутикой университета и его спортивных команд. Найдя
затем еще несколько таких магазинов, мы поняли, что спрос на эту
продукцию крайне высокий. Половина студентов, которых мы встретили,
носила одежду с символикой университета — очень сильное чувство
корпоративного духа. Хороший же книжный магазин находился далеко, как мы
потом выяснили. А студентам достаточно большого количества библиотек и
электронных изданий.
Тем временем в Мариотт на шатлах пребывали все новые и новые участники конференции. Я решил выйти на улицу. Ко входу подъехало такси. Интуиция подсказала, надо посмотреть, кто выйдет. Открывается дверь, из нее появляется высокий крупный мужчина. Блестящая от капель пота голова в окружении седых волос, белоснежная борода — настоящий Санта Клаус. Только злой, как о нем говорят. Это был знаменитый Дениел Деннет. Взяв небольшой чемодан, он покатил его внутрь отеля. Тут же мною было организованно преследование. Я подошел к нему сзади и поздоровался. От неожиданности глаза Деннета округлились, и он не сразу понял, кто перед ним. Между тем я уже предлагал ему встречу. Прижатый к стенке, Деннет растерянно выпалил, что мы можем встретиться завтра на ланче. Я с готовностью согласился и немедленно его покинул.
Немного спустя в сопровождении спутницы появился Чалмерс. Джинсы,
футболка и легкая куртка — один из самых влиятельных философов
современности, никакой помпы. То же самое и в общении. Представил нам
спутницу. Клавдия психолог из Бразилии. И тут же объявил о своем
намерении посетить чемпионат мира по футболу, который в этом году
проходит в Бразилии. Подарили ему русский перевод Сознающего ума. Он
обрадовался и стал его демонстрировать каждому, кто к нам подходил,
особенно напирая на то, что сознающий ум — это conscious mind по-русски.
Нужно отметить, что никакого ажиотажа вокруг известных персон,
посетивших конференцию, не было. Можно было наблюдать, как тот же
Чалмерс одиноко слоняется по первому этажу. Правда, компания его вскоре
находила. Чалмерс все время вокруг себя кого-то организует.
Время шло к 8 вечера. К нашему столу подошел Хамерофф с женой и
предложил пойти на ужин. Неподалеку от отеля располагалась улица с
ресторанами и кафе, перпендикулярно примыкавшая к университетскому
кампусу.
Хамерофф настоящий южанин. Белая борода клинком, загоревшая лысая
голова, рубашка с коротким рукавом, джинсы, среднего роста, плотный и
сильный, с неподвижным лицом, пережевывающим жвачку или еду. Сев за
стол, между ним и Дмитрием немедленно завязалась философская баталия. На
каждый ответ последнего Хамерофф недовольно буркал новыми короткими
вопросами. Очевидно, он не поклонник редукционистской позиции и вообще
альтернативных позиций. Объявил, что у «вас круг в рассуждениях». В чем
конкретно этот круг, он так и не сказал. Исчерпав возможности
объяснения, Дмитрий перешел в наступление, спросив, что такое сознание.
Хамерофф отрезал, что сознание — это коллапс волновой функции. Переход в
следующее состояние определяется нелокальными информационными
влияниями, субъективно представленными как некоторого рода память на
уровне квантовых эффектов. Сразу же возник вопрос, а не является ли он
сам сторонником теории тождества? Хамерофф сказал, что нет, так как эти
информационные процессы являются реальными.
— Чем же характеризуются эти процессы?
— Субъективностью.
— Что такое субъективность?
— Квалиа.
— А квалиа — это приватный информационный процесс?
— Да.
На секунду нам показалось, что в рассуждениях Хамероффа есть круг. Тогда
мы спросили его, а не считает ли он, что все это можно отнести к
проблеме нашего наблюдения и красивой математики. Ожидаемо он ответил
нет. Наблюдая какое-то время со стороны, к разговору присоединился
Чалмерс, сразу начав подтрунивать над «Стю». Видно было, что этот
разговор происходит не первый раз. Хамерофф раскалялся как чайник,
поставленный под самое пекло в Аризонской пустыне. Я стал ожидать
неладного. Но к удивлению ничего не произошло. Подискутировав еще,
оппоненты, как ни в чем не бывало, вернулись к беседе о более простых
материях.
К концу вечера нам нужно было решить еще один вопрос. Мы взяли с
собой наш баннер и очень хотели его поставить. Удача свела нас с
Хамероффом в первый же день, и мы спросили его об услуге. Тот сказал,
что никаких проблем нет.
Вторник
На следующий день мы встречались с Деннетом перед пленарным заседанием.
Заметно было, что он думает над тем, что собирается сказать во время
предстоящего выступления. В какой-то момент после начала разговора он
развернул ноутбук, чтобы просмотреть свою презентацию. Мы рассказали ему
о маршруте в Гренландии, показали фото. Он с интересом нас выслушал. К
сожалению, до обсуждения философских тем дело не дошло. Но он рассказал
нам историю, почему Ричард Доукинз так увлекся атеистическими идеями.
Оказывается, его дочь в свое время поступила в католическую школу. Этот
поступок стал для него потрясением. Он не мог понять, как разумный
человек может пойти на это, особенно близкий человек. Это казалось ему
верхом бессмысленности. Так появился один из самых известных современных
атеистов современности. Еще Деннет рассказал, что до сих пор плавает на
своем катамаране, не бросив увлечение ходить под парусом после продажи
Ксантипы, любимого парусника, на котором он участвовал в нескольких
регатах. На вопрос, над чем он сейчас работает, ответил, что пишет книгу
о культурной эволюции. По всей видимости, о сознании он сказал
достаточно, чтобы на этой основе перейти к рассмотрению других проблем.
Посоветовал обратить внимание на книжку «Сознание и социальный мозг»
Майкла Грациано и посетить его выступление.
Ланч закончился, и мы двинулись на пленарное заседание. В программе
значились Чалмерс, Деннет и Хоффман. О последнем мы ничего не слышали.
Первый выступал Чалмерс. Он сделал довольно спекулятивный исторический
обзор о сознании от греков до наших дней, особенно подчеркивая длину
волос у тех или иных мыслителей. Постепенно выступление перешло к
Трудной проблеме. Здесь Чалмерс попросил зал поднять руку тех, кто
согласен с Трудной проблемой. Оказалось подавляющее большинство. Затем
он перешел к своей концепции пан(прото)психизма. В конечном счете, у нас
есть две альтернативы — панпсихизм или дуализм. Панпсихизм, на его
взгляд, — довольно логичная концепция, позволяющая говорить о сознании
как о нередуцируемых свойствах, тем не менее не нарушая представлений о
современной науке и каким-то образом отвечая на проблему ментальной
каузальности, которая грозила эпифеноменализмом в случае дуалистической
концепции. Главная проблема панпсихизма – объяснить, как существующие
везде фундаментальные протофеноменальные свойства в конечном итоге
образуют сознание. Это проблема комбинации (combination problem).
Закончил свое выступление Чалмерс под бурные аплодисменты. Деннет, как
следующий спикер, оказался в трудном положении: выступать после такого
разгромного яркого оратора, чьи идеи во многом противостоят его. Теперь
мне стало ясно, почему он был так напряжен за ланчем. Деннет не торопясь
встал, подошел к кафедре, развернул ноутбук. По какой-то причине
возникла техническая заминка, и никто не знал, как ее решить. Он тут же
нашелся: «Смотри, Дэйвид, у нас Трудная проблема». Смех в зале. Когда
затруднения были разрешены, Деннет начал свое выступление. Он объявил
Трудную проблему когнитивной иллюзией, буквально накачивая аудиторию
самыми разнообразными примерами иллюзий, в одной из которых нам кажется,
что мы воспринимаем американский флаг в цвете. На деле же перед нами
был пустой белый экран. Все эти иллюзии широко известны в психологии.
Похоже, Деннет не собирался говорить что-то новое. Использование им
примеров с нелинейным восприятием времени из «Объясненного сознания» это
подтвердило. В конечном счете он сказал, что мы не используем цвет для
репрезентации цвета, а время для репрезентации времени, звук для
репрезентации звука. Никакого Картезианского театра нет, как и какого-то
мистического сознания. Стоит признать, Деннету удалось завладеть
аудиторией. Даже несмотря на несогласие с его идеями, люди с
удовольствием ему аплодировали.
Затем на кафедру поднялся Дональд Хоффман. Кто он такой, мы не знали, но
его участие в пленарном заседании с такими известными людьми говорило,
что должно быть что-то интересное. По сравнению с предыдущими ораторами,
он выглядел блекло, поначалу даже скучно. Но к концу он затянул всех.
Его идея состояла в том, что все вокруг является содержанием сознания.
Даже физические свойства, которые нам кажутся фундаментальными, являются
содержанием сознания, результатом работы восприятия. Окружающий нас мир
является не миром объектов, а миром, пронизанным сознательными
агентами. Внешний мир и его объективные свойства — это интерфейс,
результат адаптивного отношения организма к среде, ее упрощение.
Проблемы изучения квантовых взаимодействий, на его взгляд, яркий пример
того, что физические свойства в важном аспекте обнаруживают в себе жизнь
сознательного агента. Мы начинаем не с физических фактов, а с сознания,
которому в качестве содержания принадлежат эти факты. Это звучало очень
непривычно. Артем как специалист по Беркли весьма вдохновился идеями
Хоффмана. Аудитория очень благоприятно встретила его выступление. По
окончании пленарного заседания, многие ходили и обсуждали его идеи.
Стала наконец ясна установка Хамероффа, почему он свел их вместе.
Чалмерс, Деннет, Хоффман по сути представляли исчерпывающий набор
стратегий объяснения сознания: дуализм и панпсихизм, физикализм,
идеализм.
После пленарного заседания был небольшой перерыв, за которым последовала
работа секций, посвященных самым разным аспектам исследования сознания.
Мы разделились. Я выбрал секцию под названием «Материализм и провал в
объяснении». В аудитории рядами были выставлены стулья, напротив них
большой экран и стол. Меня посетило странное ощущение, что это место мне
знакомо. Вскоре я понял причину. Дело в том, что большой зал, в котором
проводились пленарные заседания, мог трансформироваться посредством
использования динамических стен-штор и делиться на несколько комнат
разного размера.
Формат работы секций не представлял ничего нового: выступление, вопросы,
модератор, контролирующий ход времени. Но это с одной стороны. С
другой, каждая секция насчитывала ровно пять выступающих, не больше. На
каждого полагалось около 25 минут. Такой формат хорош тем, что позволяет
докладчикам без лишней скомканности донести свои идеи. Правда, это
означало, что вы не сможете побывать на многих других докладах. Но и в
этом есть свой плюс: вы выбираете то, что вам действительно интересно и
на секции нет огромного числа людей. Также понравилась динамичность. Все
спикеры уложились в отведенное им время. Немалую роль в этом, видимо,
играет использование презентаций, которые структурируют выступление. От
того, что регламент конференции соблюдался, у нас появилась удивительная
возможность: можно было уйти с одного доклада и попасть на начало или
конец соответствующего порядку доклада другой секции. Поэтому мы могли,
особенно не беспокоясь, перемещаться между докладами по разным секциям.
Итак, мой вывод на будущее таков:
1. Соблюдение регламента действительно очень важно. Это делает научное
мероприятие динамичным и сказывается на четкости высказываний
выступающего.
2. Надо делать презентации. Во-первых, вам от этого легче воспринимать и
записывать. Особенно, если вы иностранец. Во-вторых, это хорошая
шпаргалка для доклада, который вы рассказываете устно.
Несмотря на то, что разбивка на секции снижает количество ее участников, признаться, мне пришлось сесть на пол. Благо вся территория конференции была как будто застелена сплошным ковром с цветными узорами, напоминающими песочные мандалы — вот-вот и их развеют по ветру. Очень символично. Проявив больше дисциплины, чем я, на заднем ряду уселся Чалмерс. Надо сказать, что уровень был очень высокий, как выступающих, так и рядовых участников.
К концу дня (а секции закончили работу около 19.30) мы были совершенно истощены. Сказывалась и огромная одиннадцати часовая разница по времени, и вдохновение от конференции. На Дмитрии это отразилось больше всего, он с головой погрузился в написание своей новой работы. К тому же мы постоянно что-то обсуждали между собой и с кем-то. Удивительная атмосфера. Здесь почти каждое наше знакомство проходило по следующей схеме:
1. Привет, я такой-то
2. Что вы думаете о сознании?
3. Чем занимаетесь? Распространенные ответы: философ, физик, биолог, нейроученый, психолог, программист, медик, математик.
Или
1. О, Вы из Москвы?! Здорово
2. Различные вариации о том, как там? В первый день, на вопрос от
пожилой англичанки, правда ли, что у нас так холодно и лежит снег, я
картинно съежился и подтвердил все ее ожидания.
Будучи философами, мы не сразу понимали, кто перед нами. Философские
трактаты и схемы рассуждения о сознании были известны подавляющему
количеству людей. Похоже, здесь философия была очень востребована и она
делала то, что объединяло людей различных научных предпочтений под
названием Consciousness studies. Но это сказалось и на философах. Многие
доклады от них часто ни чем не отличались от выступлений ученых.
Вечером был очередной воркшоп — ночная поездка по пустыне с
использованием периферического зрения. Что только не придумают люди.
Идея заключалась в том, что если перед вами повесить небольшой шар (как
это делают некоторые боксеры, правда, для других целей), то
активизируется периферическое зрение. Проверить мы это не смогли, но
судя по отзывам тех, кто принял в поездке, это действительно так.
Среда
Очнувшись рано утром в гостинице, мы засобирались на конференцию.
Пленарное заседание начиналось в 8.30. В этот день нас ждали выступления
Серла и Блока, а также Майкла Грациано, которого нам так настойчиво
советовал Деннет. Конечно, были другие выступления. Например, в этот же
день выступал Пенроуз. Но он нас интересовал меньше, так как излагаемый
им материал не поддавался восприятию без очень хорошей
физико-математической подготовки.
Нед Блок меня не убедил. В отличие от Деннета, он относится к категории
так называемых Б-материалистов. А-материалисты считают, что никакой
Трудной проблемы нет, как и квалиа. Б-материалисты признают Трудную
проблему реальной и согласны, что решение легких проблем не даст нам
объяснения экспериенциальных свойств или квалиа. Но по той причине, что
эти свойства лишены когнитивного контента, они не функциональны. Поэтому
мы должны действительно не путать когнитивное сознание с феноменальным.
При этом Б-материалисты не спешат заявить об особом онтологическом
статусе феноменальных свойств. Мир все также фундаментально физичен.
Видимо, Блок своего рода предводитель этого рода материалистов. То, что
говорил он во время своего выступления, концептуально не являлось чем-то
новым. Он предпринял критику теории глобального (нейронного)
пространства Баарса, которая, как известно, непосредственным образом
связана с функцией внимания. Поэтому суть выступления Блока свелась к
экземплификации случаев, в которых феноменальное сознание не связано со
вниманием или осведомленностью. В этом смысле, хорошей альтернативой
глобальному пространству может стать другая эмпирическая модель, тоже
связанная с вниманием — attended intermediate level realization theory
(AIR theory) Джесси Принца. Но Блок на нее не отвечал. Позже, за ланчем,
я разговаривал со шведской коллегой, она сказала, что на прошлой
конференции между ними состоялась ожесточенная дискуссия. Как жаль, но
ничего не поделать. Вот, кстати, очень интересное видео, которое демонстрировал Блок. Посмотрите, очень остроумно.
Майкл Грациано, психолог из Принстонского Университета, ростом выше среднего, 49 лет. Его доклад был посвящен процессам осведомленности (awareness) и внимания. По его мнению, они связаны между собой как цвет и длина волны. Тезис жесткой связи осознанности и внимания мне показался тривиальным. Другое дело, что механизм установления этой связи и реализации данных процессов таков, что, видимо, благодаря этой связи мы атрибутируем сознательные состояния другим людям. Поэтому изучение механизмов осведомленности должно выходить за рамки представлений о репрезентации внутренних состояний системы и представляет собой гораздо более сложную и широкую проблему, относящуюся в том числе к реализации социальных функций. Несмотря на такой скучный конспект, должен заверить, что выступление Грациано было просто фееричным. Тенденция сделать из своего сообщения небольшое шоу, втянуть публику, используя самые разнообразные средства, была характерна для выступлений большинства спикеров. В ход шло все: фотографии котиков, комиксы, шутки или даже небольшой стенд-ап. Нам показалось, что Грациано превзошел всех. В какой-то момент в его руках оказалась ручная кукла на подобие из Улицы Сезам. Ход, что называется, конем. Ловко одев ее на руку, он вступил с ней в диалог. И это была не то чтобы домашняя заготовка. Грациано оказался настоящим профессионалом, тонко меняя голоса и интонации своих героев: себя и своей куклы. Конечно, это было очень экстравагантно и смешно, но все-таки как-то слишком.
Перед выступлением Серла Дмитрию удалось его перехватить в холле. Увидев Дмитрия, Серл обрадовался и сразу заметил, что на его лекцию вы можете не ходить. «Я не собираюсь говорить ничего нового. Все, что вы услышите здесь, я говорил несколько лет назад на лекции в МГУ». Удивительный человек. Честно говоря, меня всегда подкупала его прямота. «Открывая сознание заново» в переводе Грязного была моей первой книгой, которую я прочел о философии сознания. И не знаю никого, кто бы жалел о ее прочтении. Тем не менее, мы пошли на лекцию. В глубине души мне казалось, что Серл просто лукавит и набивает себе цену. Но нет, он действительно говорил те же самые вещи, что и в Москве! Пуленепробиваемый философ. «Я хочу поднять руку, и эта чертова штуковина поднимается!» Лекция Серла – это все равно, что сходить на рок-концерт любимой с детства группы. Вам не нужны никакие новые песни, вы хотите слушать проверенные временем хиты с тяжелыми рифами и незамысловатыми текстами.
В пять часов начались секции. Мы направились на секцию «Нейтральный монизм и панпсихизм». Поначалу я не планировал ее посещение, но изменил свое мнение за несколько дней конференции. Ответственно могу сказать, конференция показала, что панпсихизм сейчас — настоящий тренд. Если еще несколько лет назад он казался дикостью, то в настоящее время, похоже, настроение изменилось. В результате многочисленных бесед у меня сложилось следующее понимание причин популярности панпсихизма:
1. Физикализм устарел. В дискуссии пришли новые люди. Звучит банально,
конечно. Но, согласитесь, в двадцатом веке физикалистом было быть модно.
2. Как и Дональду Хоффману, многим идея редукции кажется неясной. К чему
мы редуцируем? Почему редукции в объяснении первична? Если раньше остро
стояла проблема дефиниции феноменальных свойств, то теперь
проблематичными представляются и физические свойства.
3. Трудная проблема. Здесь мне удалось понять, насколько огромным
влиянием она обладает. Вы можете в разных вариантах отрицать или
признавать ее. Но если вы никак не высказали своего отношения к ней, то
автоматическим вы оказываетесь за бортом. Отстаивание той или иной
позиции по поводу сознания невозможно без декларации мнения о Трудной
проблеме. Именно она мало-помалу ослабляла физикалистские позиции.
4. Принятие метафизической модели супервентности. Если вы считаете, что
сознание супервентно на физическом и одновременно нередуцируемо, лучшая
модель, которую вы можете выбрать, — панпсихизм. В этом смысле,
физикализм, например, говорит о том, какого рода взаимодействия являются
фундаментальными – это физические взаимодействия. Поэтому
противоположной онтологической моделью для физикализм является не
дуализм, а интеракционизм. Проблема сознания это не проблема отношений
или онтологического статуса, а проблема взаимодействия. Я не хочу
сказать, что проблемы онтологического статуса нет, но хочу подчеркнуть,
что ее определяет проблема взаимодействия.
Панпсихистов, которых я встретил на конференции, условно можно разделить на две большие группы:
1. Концептуальные панпсихисты. Это Дэвид Чалмерс в первую очередь. Они
считают панпсихизм своего рода концептуальной необходимостью. В
сложившемся положении, если вы согласны с аргументами представимости и
не желаете нарушать границ современной науки, то лучшая альтернатива —
допустить фундаментальность феноменальных свойств.
2. Эмпирические панпсихисты. Это Стюарт Хамерофф, Роджер Пенроуз и
Кристоф Кох. Особенно первые двое считают, что у нас есть эмпирические
свидетельства в пользу панпсихизма. Как сказал Хамерофф: «Коллапс
волновой функции фундаментален, сознание фундаментально». Другое дело,
что, исходя из такой позиции, надо признать себя теоретиком тождества
или идеалистом. Почему сознание связано с коллапсом волновой функции?
Потому что здесь мы имеем дело с «приватным» информационным процессом, с
фундаментальной субъективностью. Как вы понимаете, это больше похоже на
суждение по аналогии, скорее чем на эмпирическое свидетельство.
Видов монистических и панпсихистких моделей много: Нейтральный монизм (Рассел, Джеймс, Броад, Мах), Аномальный монизм (Дэвидсон), Конститутивный пан(прото)психизм (Чалмерс), эмерджентный пан(прото)психизм (Godehard Bruentrup – к сожалению, не нашел русской транскрипции), квантовый пан(прото)психизм (Хамерофф, Пенроуз).
Но вернемся к секции. На ней мы опять столкнулись с Чалмерсом. Он сидел от начала до конца. Был крайне активен, комментировал, спрашивал. Но как рядовой участник, без каких-либо привилегий. Удивительно, как быстро он думает. Просто мгновенно. Заметил за ним небольшую аутичность, такое ощущение, когда он разговаривает с вами, что он не здесь. Взгляд немного расфокусирован и смотрит куда-то мимо или в сторону от вас. Было очень интересно. Особенно запомнился Уильям Робинсон из Айовы, у него был любопытный аргумент против панпротопсихизма. Я попросил его прислать доклад, он пообещал, что так и сделает. Вкратце его возражение заключалось в интуиции, что если сознание фундаментально, то почему мы не находимся в сознании все время? Также доклады участников выявили некоторые исторические особенности, связывая современный панпсихизм преимущественно с идеями Рассела и Стросона.
Кстати, во время дневного перерыва произошел смешной случай. Мы, наконец, установили наш баннер. Хамерофф, дав свое согласие, потом осознал, что никто кроме нас баннер на конференции не выставляет, и он фактически согласился с исключительными условиями презентации нашего Центра. Что, согласитесь, выглядело странно: посреди столов с буклетами и печатной продукцией одиноко должен был стоять баннер Московского Центра Исследования Сознания. Поэтому он немного замялся, когда речь зашла о деле. Но, благодаря замечательной активности Артема, российская дипломатия одержала победу. Изначально мы представляли себе, что это будет небольшой стенд с информацией о нас. Так и было. Точнее информация была, а вот размер превзошел даже наши ожидания. Когда мы развернули баннер, он оказался высотой более двух метров. Поэтому после его установки — воздвижения, можно сказать — и нам стало не по себе: баннер не просто одиноким кактусом стоял в холле, но затмевал собою все окружающее пространство. К счастью оказалось, что стоявший в двадцати метрах от него баннер конференции, был еще больше, хотя уступал в эстетическом эффекте. Здесь большое спасибо надо сказать нашему художнику Юлии Косульниковой. Уже к концу дня все участники конференции знали «об этих ребятах из Москвы».
Сразу после работы секций в восемь часов началась постер сессия. Она
проходила в городском музее, который располагался по соседству с
Мариоттом. Постер сессия — это мероприятие очень похожее на выставку,
участники которой выставляют свои идеи, схематично изложенные на
постере, представляющим из себя довольно больших размеров плакат. Как я
упоминал выше, в работе конференции приняло участие свыше 800 человек.
Естественно, все они не могли выступить с докладами. Поэтому организация
постер сессий — логичный выход из такого положения. Для наших коллег с
естественных факультетов проведение таких сессий не является чем-то
новым, но вот на философских конференциях это как-то не принято.
Постеры были самые разнообразные. Их поделили по группам: философия,
физика, биология, компьютерные науки, медицина, психология — все, что
хотите. Также были люди, которых, так скажем, нельзя отнести к
определенной категории. Артем, например, наткнулся на человека, который
видел сознание. Посмотрев на Артема, он констатировал у него второй тип
сознания из четырех по своей собственной классификации. А вот другому
нашему знакомому он приписал 7 тип, хотя тоже из четырех. Странно. Я
этот тест не проходил.
На постер сессию пришли и все основные участники. Чалмерс везде светился, ходил от стенда к стенду, спрашивал, фотографировал тотально все. Выглядело это примерно так:
— Привет! — клац-клац (хотя телефон таких звуков не издает, других
средств выразительности не нашлось) — Отличный постер! — клац-клац — О
чем? — клац-клац — Интересно! — заключительное селфи с автором постера и
вообще со всеми, кто туда может влезть.
Иногда он останавливался дольше, чтобы поговорить более детально. Но
можно было быть уверенным, даже если к вашему постеру подходит мало
человек, то среди них точно окажется Чалмерс.
Сюда же пришли и Хамерофф с женой, и Блэкмор, о которой речь пойдет позже, и Блок.
В итоге постер сессия оказалась отличным мероприятием, где у вас
появляется шанс перезнакомится и переговорить с большинством рядовых
участников конференции. Набитый посетителями, городской музей Туссана
жужжал как улей.
Наверное, Деннету бы понравилась эта картина для иллюстрации своей концепции славы в мозге.
Четверг
Четверг стал разгрузочным днем. Были только пленарные заседания, никаких секций и постер-сессий.
И раз у нас образовалось свободное время, мы решили сделать небольшой
сувенирный набег, подробнее изучить кампус и … прокатиться на
лыжероллерах.
Думаю, сейчас самое время немного рассказать о финансовой части конференции. Как мы поняли, она практически находится на самоокупаемости. Взнос с участников конференции равнялся 450 долларам, если вы студент, и 550 во всех иных случаях. Сумма, конечно, не маленькая. Но количество участников от этого меньше не стало. Как мы заметили, к регистрации принимали все тезисы. Лишь бы платили. Иначе мы бы не встретили некоторые примеры нерелевантных участников. Но их было очень мало. Видимо, регистрационный взнос автоматически производил отсев изобретателей вечных двигателей, медиумов и пророков. Существенную часть бюджета конференции составили индийские участники. Еще до начала конференции мы могли ознакомиться с программой и с удивлением обнаружили большой раздел, посвященный диалогу Восток-Запад. Индусы приезжают на конференцию всей семьей: отцы семейств, жены в пестрых национальных нарядах и дети. Но с другой стороны, надо признать, что без богатой восточной традиции, конференция о сознании, претендующая охватить все области его изучения, была не полной. Вспомните, например, «Вопросы Милинды» — классический буддистский текст, где Ананда приводит аргумент с колесницей – точь-в-точь копия аргумента Райла о категориальной ошибке. Также на конференцию приехали люди, которые просто интересуются проблемой сознания. Для меня это был небольшой культурный шок. По моим наблюдениям, это каждый четвертый участник. Правда, надо сказать, что это люди с высшим образованием, как правило, программисты, инженеры или психологи. Для них это хобби.
По всей видимости, имелись договоренности с отелем Мариотт, в котором
проходила конференция, так как ее участники практически не оставили в
ней пустых номеров.
К тому же, были организованы дополнительные мероприятия вроде воркшопов,
экскурсии по пустыне или ужина за городом, за которые надо было
дополнительно платить.
Надо признать, качество организации напрямую связано с бюджетом
мероприятия. Это банально, но одного энтузиазма мало. И взносы
участников могут покрыть расходы на такие вещи, которые делают событие
запоминающимся: техническое сопровождение, красочные буклеты и
сопроводительные материалы, кофе-брейки, культурная программа,
открывающая большие возможности для неформального общения и многие
другие вещи, которые создают эффект погружения в атмосферу научного
события. И конечно – приглашение крупных ученых невозможно без
финансовой поддержки.
Большинство российских конференций бесплатны для участия. Но российские
реалии иные, начиная с зарплат ученых, большой роли государства и
заканчивая культурными различиями.
Пятница
В пятницу нас ждало пленарное заседание с участием Кристофа Коха и Джулио Тонони, их доклад назывался «Сознание: и там, и здесь, но не везде». Он был посвящен Integrated information theory of consciousness, основной тезис которой прост: каждое состояние сознания — это пример интегрирования большого количества информации.
Кристоф Кох начинает доклад, тут на кафедру вскакивает Чалмерс. Говорит: «Твой доклад может подождать, у нас есть действительно важное дело». Хохот в зале, Кох смеется. Чалмерс объявляет о poetry slam session вечером, где будет зомби-блюз и вообще приходите все. Кох отвечает: «О, Дэйв, да, это действительно очень важно». И затем с серьезным немецким лицом начинает свое выступление, будто ничего не было. Вообще, эта легкость пронизывает всю конференцию. Честное слово, какой-то олимпийский дух.
Кох докладывает как офицер бундесвера. И непонятно. Худой, высокий — ему
бы очень подошли галифе, одетые в блестящие хромовые сапоги, и фуражка с
высоким аэродромом. На деле же он в яркой бирюзовой футболке поло,
желтых штанах показывает на слайде смурфика как пример зомби-системы.
Кох, очевидно, испытывает любовь к очень цветастой одежде, по которой в
среду его можно было распознать чуть ли не из космоса
Несмотря на то, что у них один доклад, точки зрения Коха и Тонони
разные: Кох панпсихист, а Тонони не согласен с панпсихистской
концепцией, к какому же лагерю его приписать, я не понял, так как,
допуская возможность существования функционального (на уровне дупликации
мозга) и поведенческого компьютерного изоморфа, он сомневается, что
такой изоморф будет сознательным. Они начинают с пяти аксиом о сознании:
существование (!), композиция, информация, интеграция и исключение. Их
теория, как и представленная на первом заседании позиция Хоффмана,
свидетельствует о переменах в настроениях не только среди философов, но и
среди ученых. Эти трое так или иначе предлагают нам начать с сознания, с
того факта, что оно просто есть. Не с нейронов в мозгу, не с того, что
они взаимодействуют, а с того, что эти взаимодействия фундаментально
сознательны, с того, что мы безусловно и в очень важном аспекте обладаем
сознанием. Правда, если позиция Хоффмана более концептуальная, то
эмпирическая теория Коха и Тонони страдает от недостатка философского
анализа. Ведь Хоффман делает философский ход, начиная теорию с критики
опыта.
После следовали доклады о квантовом подходе в изучении сознания, где
выступал Хамерофф. Но его позиция нам уже была известна из первых уст,
ничего сверх он говорить не собирался. Поэтому мы решили, наконец,
доехать до книжного, который находился на окраине города.
Это оказалось большое, отдельно стоящее здание с высокими потолками.
Полка с философской литературой нам очень понравилась. Тут были книги не
только по аналитической философии: сборники античных авторов, Гегель,
Кант, новоевропейская классика и многое другое. Мы с удовольствием
погрузились в их изучение. Артем набрал чудовищных размеров стопку книг.
В этот день более счастливого человека я не видел.
Как обычно, в 5 часов начиналась работа секций. Здесь нас ждало
первое разочарование. Мы пошли на секцию под названием Free will and
Agency. Комната, в которой она проходила, была набита до отказа. Но
уровень докладов оказался обратно пропорциональным. Участники или
ударялись в туманные обзоры, или презентовали эмпирические данные,
разрушающие наши привычные представления о ментальной каузации и о
свободе воли. Но в этом не было ровно ничего интересного. Видимо,
сказывалось то, что тема секции не была профильной для конференции или
среди тех, кто занимается исследованием сознания, мало интересующихся
проблемой свободы воли – что одно и то же. Выслушав три доклада, один из
которых представлял японец, угрожающе рассекавший предложениями воздух,
мы решили уйти, чтобы ухватить что-то на секции по философии
восприятия, которая, напротив, оказалась очень хорошей. На выходе мы
столкнулись с Сюзан Блэкмор, которая, наоборот, решила послушать про
свободу воли. Вспомнив лицо, каким она наблюдала за выступлением Серла,
страшно было предположить, что с ним могло произойти на секции по
свободе воли. Не желая этого узнавать, мы быстро проследовали прочь.
После окончания работы секций, сев в небольшой компании за стол, мы
решили скоротать время беседой до постер сессии. Я вспомнил про Нэда
Блока, с сожалением подумал, что так и не спросил его мнения о теории
Джесси Принца. Было непонятно, уехал Блок или не уехал. Последний раз я
видел его в среду. Эти мысли застали меня в холле, и тут я его увидел.
Оказалось, что все-таки он никуда не уехал.
Узкие черные джинсы, такая же черная футболка и легкая куртка,
немного хриповатый голос, седые волосы и борода. Очки. Блок похож на
состарившегося рокера. Думаю, вот момент спросить его о теории Принца.
Подумал, а он растворился как призрак. Какая-то сплошная неудача с
Блоком. Ничего не поделать, вернулся в нашу компанию. Можно сказать
несколько слов о том, кто в ней был: Джош Вейсберг, Роберт Кентридж,
Кенни Уиллифорд. Вейсберг чистый аналитический философ, работает в
Университете Хьюстона. Говорит быстро и не разборчиво — шепелявит. Он
был одним из ведущих воркшопа по философским теориям сознания в
понедельник. У Кентриджа крупное телосложение и большая борода, похож на
православного батюшку. Он известный нейроученый из Англии, внесший
вклад в изучение феномена слепого зрения. Последний — Уиллифорд — ранее
специализировался по философии Беркли, тоже британец — сухой, аккуратная
борода, круглые очки. Его интерес к Беркли был известен Артему, именно
это свело нас за общим столом. Тут подходит Нед Блок. Оказалось, что они
все друзья. Вот и карты в руки. Я спросил его о Принце. Он говорит:
«Как тебе ответить?». И смеется. «Коротко» — «Тогда он не прав». Все
заливаются смехом. Потом он указывает на Кентриджа: «У этого парня
отличная статья с примерами, где есть сознание без внимания». (Напомню,
Принц считает, что квалиа жестко связаны с вниманием, поэтому его теория
— Attended intermediate level realization AIR). Потом замечает, что
Принц плохо работает со своими студентами, не отвечает на письма, все
время поглощен своей работой, чуть ли не болезненно. Пообещал, что
статья на идеи Принца у него появится. Затем разговор пошел о Стюарте
Хамероффе, Блок говорит: «Он сумасшедший. Сегодня одно, завтра другое.
Один день сознание у него есть на фундаментальном уровне, и он
отстаивает панпсихизм, в другой, сознание — это сущности (thoughts)
более высокого порядка». Все одобрительно кивают головами. В общем,
похоже на правду. Отмечу, что Блок в компании держится действительно как
старый рокер. Наверное, дело в виде и в грубоватых шутках. Но все равно
какой-то позитивный, смеется со всеми от души. Иногда я американскую
позитивность не понимаю — что-то несочетаемое. Особенно это касается
Хамероффа. Был бы он русским, ходил и называл всех дураками. Но нет,
пыхтит исподлобья, сверкает глазами, а потом шутит и хлопает по плечу.
Тут подошла Блэкмор, похвасталась своими раздвижными очками и
отправилась отдыхать, посетовав, что конференция отнимает у нее все
силы. Дальше все засобирались на ужин в какое-то место, которое
разрекламировал Кентридж, но мы вежливо отказались и отправились на
постер сессию.
Постер сессия была такой же интересной и веселой как первая. Запомнился постер про Intagrated information theory и разницу во взглядах Коха и Тонони, представленный девушкой с запоминающимся именем Дориан Электра. И постер, и девушка были равно хороши.
Прогуливаясь между рядов, вдруг заметили валявшийся на полу ватман. Видимо, в него заворачивали постер. На ватмане какой-то сложный чертеж. В углу надпись: «Благоустройство территории, примыкающей к МБУК «Екатеринбургский театра юного зрителя». Согласитесь, неожиданно. Нашли владельца, им оказался представитель УрГУ, физик. Сразу спросили его, как он узнал о конференции. Он ответил, что давно интересуется темой сознания, прочитал книги Пенроуза и решил выдвинуть собственные возражения, считая, что квантовые события нелинейны в отличие от Пенроуза. Мы мало что поняли. За это время нас как Луна Землю несколько раз облетел Дэвид Чалмерс, не переставая делать фотографии на свой ай-фон. Это было так забавно, что оставшуюся часть сессии Артем ходил и пародировал его, попеременно то фотографируя себя на фоне постеров, то людей на их фоне. Я спросил Чалмерса, почему у него нет отдельного текста о дуализме, а о панпсихизме и проблеме комбинации как минимум две статьи. Он сразу ответил, что «Сознающий ум» — его текст о дуализме. Видимо, это справедливо. Как точно заметил Артем, проблема интеракции для дуализма выглядит непреступной, а вот проблему комбинации еще можно испытать на прочность. Мне же кажется, что проблема комбинации — это вариант проблемы интеракции в случае постулирования фундаментальных протофеноменальных свойств, а не двух видов субстанций или наборов свойств, в случае дуалистических концепций. Поэтому часть проблемы интеракции здесь решена: феноменальные свойства не эпифеноменальны, правда, в силу дефиниции протофеноменальных свойств и связанных с нею концептуальных усилий, а не аргумента, который требовался бы при дуализме.
В конце дня нас ждал poetry slam и зомби-блюз. Мы собрались в том же
зале, где проходили пленарные заседания. Только был приглушен свет и
работало специальное оборудование для освещения сцены. Похоже на театр. В
холле нам также предложили небольшие закуски. Вечер вел Хамерофф.
Никакой план или порядок среди чтецов стихов, как и их имена, заранее не
были известны. Все было спонтанно. Хамерофф рекрутировал из зала
каждого, кто поднимал руку. Я думал, что вряд ли на конференции окажется
много желающих читать стихи. Как же я ошибался! Один за другим чтецы
сменяли друг друга на сцене. Стихи были разных сортов: и смешные, и
заставляющие задуматься. Но все так или иначе о сознании. Был даже рэп в
исполнении белокожего мужчины. Но этим дело не ограничилось, на сцене
стали появляться музыкальные исполнители с песнями о сознании своего
сочинения или переделанными известными композициями. Наконец наступило
время знаменитого зомби-блюза. Артем решил заснять его для потомков. На
сцену вышел Чалмерс, заиграл блюзовый мотив, и началось:
I act like you act,
I do what you do,
But I don’t know what it is like to be you.
What consciousness is
I ain’t got a clue.
I got the Zombie blues!
Неожиданно на сцене Чалмерса сменил другой исполнитель со своим куплетом
о зомби, потом второй, потом третий. В конце концов, мы сбились со
счета. Я сменил Артема. Потом его телефон разрядился. Но был готов мой
планшет. В общей сложности мы героически отсняли более 40 минут
зомби-блюза. А он все не заканчивался! В итоге длительность импровизации
составила около часа и десяти минут. Трудно поверить, что к ней
готовились заранее, ведь участники приехали с разных мест. Видимо,
готовность выступать на сцене, читать стихи или петь песни — еще один
показатель культурного различия.
Суббота
В заключительный день конференции было намечено пленарное заседание на
тему сознания и смерти. Больше всего мы хотели увидеть выступление Сюзан
Блэкмор. Она одна из самых известных сторонников редукционизма. Чистая
англичанка, с образцовым английским акцентом. Ее небольшой рост не
сочетался с ее энергичностью. Ослепительно белые джинсы и черный пиджак,
короткая прическа, покрашенная самыми разнообразными цветами.
Когда она выступала, было такое ощущение, что после следующего взмаха руками и подпрыгивания, как Икар, она взмоет в небо. Ее риторический прием был ясен, обращаясь к публике, она говорила, как начинала с крепкой веры в существование сознания, как хотела бы поверить в феномены, связанные со смертью и бессмертием, но, к сожалению, не может этого принять. «Я слишком долго изучала эти феномены (имеются ввиду различные параэффекты, мистические состояния и так далее – А.К.) и сейчас слишком много знаю о том, как они реализуются в мозге, чтобы поверить, будто все это реально». Один из слайдов был поделен на две части: на одной ангелы — там люди, которые верят в бессмертие и подобные вещи, на другой — дьявол, к нему относятся те, кто отрицает все это. Естественно, рядом с изображением дьявола затем появилась фотография самой Блэкмор. Поэтому суть ее выступления свелась к развенчанию распространенных представлений о смерти. Потому что умирать не кому. Свое выступление она закончила словами, которые отчасти совпадали с его названием: «We are dying all the time».
На этом закончилась научная программа конференции. Вечером нас ждала заключительная вечеринка «The end of consciousness».
Вот к каким общим выводам я пришел:
1. Деннет и Чалмерс два самых влиятельных философа сознания в настоящий
момент. Их идеями здесь было пропитано все. Часто на слайдах они
занимали соседние места.
2. Новый виток в развитии философии сознания представляет панпсихизм.
Видимо, физикализм очистил Новоевропейскую метафизику от предрассудков,
чтобы опять дать старым аргументам вторую жизнь. Но ждать ли нам новой
критики? И еще, физикализм живее всех живых.
3. Философия сознания — это и нейрофилософия. Некоторые философы (равно
как и представители частных дисциплин) просто находят или интерпретируют
значимые для обсуждения проблем сознания эмпирические данные, создают
на основе их эмпирические теории сознания. Но количество данных не
аргумент, когда речь идет о концептуальных затруднениях. Хотя это тоже
важный момент философской работы — следить за значимыми изменениями в
науке.
4. Философские проблемы сознания объединяют усилия различных дисциплин в
одну область Consciousness studies. В связи с этим, как и представители
этих дисциплин, философы потеряли свою «чистоту». Здесь никто не чист.
В аэропорту мы неожиданно столкнулись с Чалмерсом. И завели философскую
дискуссию. Когда мы обсуждали идеи Хоффмана и Коха с Тонони, я заметил,
что панпсихизм нуждается в эмпирической теории. Чалмерс грустно сказал
да. Может случится, что протофеноменальные свойства станут чем-то
наподобие интерпретации теоретической физики. Суперструны не необходимы.
В заключение хочу сказать, Туссанская конференция была фантастическим
событием, и выразить благодарность организаторам конференции, а также
отдельное спасибо Дэвиду Чалмерсу за предоставленные фотографии.
